Пытаясь разобраться с механизмами Свободы, мы обязательно столкнёмся с необходимостью понять, что есть мы сами? Получится или нет сделать это в полном объёме — вопрос спорный. Но получить представление о том, насколько свободны наши собственные суждения — необходимо.
Хотим мы этого или нет, но наши суждения, взгляды, выводы — это чаще всего не экспедиция в неизведанные дали по произвольным траекториям, а прогулки вокруг собственного дома по мощеным тротуарам и утоптанным тропинкам с заранее определёнными маршрутами. И маршруты эти определены не нами. Не нами — звучит двусмысленно и это стоит объяснить. Не нами — значит в траекториях этих маршрутов нет нашей индивидуальности, эти маршруты нам предписаны.
Траектории маршрутов, эти тропинки и тротуары называются стереотипами, штампами, шорами — множество названий существует для них, но определяет их во многом такой удивительный феномен, как коллективное бессознательное.
Сознательно мы можем наблюдать проявление коллективного бессознательного в архетипах, а точнее в концептуальных выражениях архетипов.
Мы уже рассматривали определения этих замечательных феноменов, описанные гением Карла Юнга.

В классическом представлении концепты архетипов должны проявляться в коллективном творчестве — фольклоре, мифах, легендах, сказаниях. Однако современные технологии сделали существенную поправку: спрессовали время, действие и информацию. Вокруг каждого удачного авторского произведения создаётся своя фан-тусовка, пишутся фанфики, создаются клубы ролевиков и т.п. Движение приобретает массовый характер, начинают возникать единые правила и представления. И если сначала они имеют спорадический характер, то со временем становятся вполне системными.
Все эти массовые сообщества и становятся ядром носителей фольклора, мифологии нового времени. Благодаря их существованию и под их давлением возникают новые авторские художественные произведения на определенную тему. Причем, во славу конформизма, идола нашего времени, эти произведения в общем и целом стараются следовать общим представлениям, правилам, чтобы не выпасть из мейнстрима и угодить фанатам. Возникает каскадный эффект. Концептуальное представление персонажей определённого типа становится единым для масс сообществ, а со временем захватывает и социум в целом.
Интересный момент. Некоторые авторы для привлечения внимания к своему творчеству при описании привычных образов придают им необычные, «несистемные» черты. Такие произведения чаще всего тонут в реке забвения. Но иногда всё же становятся популярными (напр. фильм «Пастырь»). Проявляется интересный эффект — нетривиальные черты забываются, а общие резонируют, усиливают представление о концепте. Но задерживаться на этом моменте мы не будем, дабы не отклоняться от основной нашей темы.

Всё это занудливое вступление понадобилось для того, чтобы пояснить, почему для выявления концептов архетипов мы с такой легкостью будем оперировать вовсе не массовым творчеством, как предписано каноном, а вполне себе авторскими художественными произведениями. В дополнительное оправдание можно заявить, что большинство всех этих произведений оперируют вполне общепринятыми представлениями о концептах архетипов, которые мы будем рассматривать.

Можно было бы проштудировать современные работы на эту тему и представить выжимку из них. Но это значит лишить себя удовольствия. Представьте, насколько интереснее самим попробовать выявить и найти архетипы и их концептуальные представления в современном социуме. Остаётся только надеяться, что мы не далеко отклонимся от хорошо аргументированных, но скучных научных работ.
А если получим другие результаты, то получится ещё забавнее! И это будет замечательный повод для размышлений.

Вампиры
Не вызывает сомнений, что вампир — это совершенно новый концепт, продукт нашего времени.
Если говорить точнее, то истории о вампирах уходят во тьму веков, но совершенно точно можно утверждать, что именно в последние десятилетия этот образ претерпел значительную, радикальную трансформацию вплоть до полной неузнаваемости.

Справившись о предмете нашего интереса у Википедии, мы получим представления о классических, ушедших в прошлое вампирах. А если нам интересно получить о старых вампирах художественное представление, то лучше обратится к Просперу Мериме, его сборнику «Гузла». Ещё интереснее прочитать его небольшое эссе «О вампиризме». Этому произведению были приданы черты документального очерка, но сам автор признавал в дальнейшем, что это мистификация. Тем не менее это эссе было чрезвычайно популярно и в полной мере отражало представления того времени. Всего пара листов текста значительно расширит и объяснит нам взгляды на вампиризм начала 19-го века.
Что можем мы сказать о старом вампиризме? (Кажется, в этой статье будет много повторяющихся списков!)
1. Вампиризм воспринимался скорее как какая-то инфекция. Вампиры плохо отождествлялись с личностями, а скорее как носители страшной заразы. В отдельных авторских художественных произведениях вампиры обретали личностные устремления, но в народном творчестве это находило слабый отклик.
2. Вампиры имели какую-то противоестественную привязанность к родственникам и близким. В первую очередь приходили мучить и высасывать именно их.
3. Появление вампиров связывалось часто с грехом, пороком, нарушением обычаев.
4. Укушенный вампиром неизбежно и сам становился вампиром, но только после смерти, что существенно.
5. Вампиры в каком-то смысли были трусоваты и большей частью именно поэтому приходили под покровом ночи. Стремление к темноте в большинстве случаев вовсе не значило, что солнце для них смертельно опасно.
6. Физическая сила и способность вводить в какой-то своеобразный транс делали вампиров существами, которым невозможно противостоять в одиночку.
7. Ещё одной странной чертой ушедших вампиров был стремление к какому-то формализму, приверженности к правилам, зачастую довольно нелепым. Так, вампир не мог остановиться, пока не пересчитает все опилки, насыпанные в гроб по европейским поверьям или все рисинки в мешке по восточным.

Учитывая совершенно феноменальную распространённость этого образа, наличие черт, которые мало изменялись от культуры к культуре можно совершенно точно утверждать, что вампиризм в старой трактовке являлся концептом какого-то мощного и сложного архетипа. Какого именно? Предварительный поиск по интернету ничего не дал, кроме поверхностных идей представить вампиризм как выражение страха смерти. Такое представление не выдерживает никакой критики. И не может объяснить большое число число особенностей ушедшего вампиризма. Например, стремление к мелочному формализму, призвание мучить, убивать близких и многое другое.
Всё это говорит лишь о том, что мы очень плохо понимаем своих предшественников и скорее всего имеем дело с белым пятном на карте наших знаний. Так что этот вопрос остаётся открытым и мы будем благодарны каждому, кто рассеет мрак нашего невежества.

Однако время шло. И вампиры постепенно начинали претерпевать трансформации. Они стали обретать черты личности и социализироваться. Предвестником этого можно считать новеллу Джона Полидори «Вампир». Вампир лорд Ратвен во многом действует как некая безличная сила и только начинает проявлять признаки социализации. Индивидуальные черты его формальны и истоки поступков не ясны. Но это было только начало.
Резкую трансформацию образ вампиров претерпевает на рубеже веков в знаменитом романе Брема Стокера «Дракула».


Граф Дракула становится прообразом современных вампиров, социализированных могущественных существ. Массовое восприятие меняет представления о вампиризме на представления о вампирах. Вампиры обретают в сознании социума индивидуальность.

Давайте попробуем составить портрет современных вампиров сравнительно с их архаичными предшественниками.
1. Вампиры воспринимаются более не как обезличенная сила, тем более инфекция, но как социальная группа. Более того, эта группа имеет ярко выраженную элитарность.
2. Особой извращенной привязанности к своим близким современные вампиры не имеют и этот аспект никак их не выделяет. Эта загадка архаичного концепта осталась в прошлом.
3. Вампиры в современной трактовке не являются более результатом греха или порока, их род уходит корнями в древность, что лишний раз подчёркивает их элитарность.
4. Укус вампира более не является гарантией превращения в вампира. Столкновение с упырями означает скорее гарантированную смерть. Стать новообращенным вампиром можно только в том случае, если сосущий вампир пожелает этого. Подобное обращение теперь воспринимается как дар, чуть ли не как благодеяние, награждение могуществом и вечной жизнью.
5. Солнечный свет стал по большей части губителен для вампиров, смертельно опасен.
6. Сила и способность вводить в транс у новых вампиров существенно возрастают. Из их силы следует способность к насилию и необходимость этого насилия над людьми. Насилие необходимо для их выживания.
7. Стремление к мелкому нелепому формализму стало менее значимым для новых кровососов, но не ушло вовсе. Можно сказать, что оно претерпело некую трансформацию и превратилось в приверженность ритуалам, что проявляется в поступках, одежде и прочих мелочах. Одна из сторон этой приверженности древним ритуалам и традициям может быть также интерпретирована как проявление элитарности.

Можно было бы пункт за пунктом последовательно доказывать каждое из этих утверждений на конкретных художественных примерах, но вряд-ли это нужно. Здесь описаны лишь самые общие и известные свойства современных упырей, с которыми согласится каждый, кто посмотрел хоть несколько последних фильмов по этой теме.

Сейчас перед нами стоит гораздо более интересная задача. Дело в том, что этот образ сейчас стал настолько распространённым, его черты стали настолько общими и узнаваемыми, что вполне можно говорить о рождении нового образа, представляющего один из важнейших архетипов. Это определенно новый образ, который мало имеет общего со своим предшественником. Итак, давайте попробуем определить, какому именно архетипу соответствует концепция современного вампира.
Если действовать простым перебором, то очень скоро мы обнаружим исходный архетип. А самое интересное заключается в том, что концепт вампира укладывается в этот архетип просто на удивление хорошо, как в свой личный футляр.

Мы говорим об архетипе Власти. Можно было бы говорить об архетипе тёмной стороны Власти, но внутренние властные структуры настолько глубоко скрыты, настолько плотно срослись с методиками своих скрытых спецслужб и неявных методов, что можно смело говорить о власти в целом.
Возможно, подобные представления более характерны для России и меньше для западных демократий, но, тем не менее, общая тенденция восприятия образа вполне прослеживается.
Ну что же? Самый простой способ проверить наше предположение — это ещё раз с пристрастием пройтись по нашему списку свойств современного упыря.
1. Восприятие вампиров как элитарной социальной группы. Это не напасть, инфекция, беда, но элита! Элитарность — важнейшее свойство власти.
2. Довольно странная извращенная привязанность архаичных вампиров к своим родным и близким не нашла продолжения у современных упырей. Имеет ли это какое-то значение в нашем контексте? Трудно сказать. Скорее всего это свойство просто редуцировалось в современном представлении за ненадобностью.
3. Вампиры не как результат греха и порока, а как некоторая данность, пришедшая к нам из древности. Элитарная данность из глубины веков. Прекрасно коррелируется с интуитивным восприятием власти и её исторической необходимостью.
4. Нельзя случайно приобщиться к элите. Невозможно просто так попасть во власть. Столкновение с вампиром (властью) — смерть (пример: фильм "Левиафан"). И только сам вампир (представитель власти) по своему желанию может приобщить ( укусить) неофита. Может, по выражению Пелевина в рассказе «Святочный киберпанк», взять неофита «из полуголых серых будней в волшебный и пугающий мир таинственной 'крутизны'».
5. Солнечный свет губителен для вампиров. Ясность, открытость, которая естественно ассоциируется с солнечным светом, губительна для власти. Солнечный свет ( открытость, компромат! ) способны уничтожить. Стоить заметить, что это довольно важная черта, но для России она менее актуальна, чем для западного восприятия власти, что вполне объясняется устойчивыми традициями западных демократий.
6. Сила и стремление к насилию вампиров находит однозначное отражение во власти. Ибо именно насилие и есть сущность любой власти. А ещё в связи с этим стоит вспомнить совершенно однозначное слово «кровососы».
7. Стремление вампиров к некоторым аспектам формализма, ритуалам? Конечно! Власть невозможна без дресс-кода, дорогой и качественной одежды, без ритуалов ( флаг, гимн и т.п. ). Другая сторона соблюдения ритуалов для власти - «Dura lex, sed lex» («Закон суров, но это закон»). В интерпретации подавляющего большинства Закон — это не общественный договор свободных людей, обязательный для всех, но некий сакральный ритуал. И этот способ восприятия Закона чрезвычайно важен для власти. Власть в основе своей — насилие и поэтому остро нуждается в оправдании. Жестко определенная неотвратимая формальность, ритуализация, сакрализация законов оправдывают насилие и поэтому необходимы для выживания власти. Власть в силу своей тёмной и скрытой природы не всегда следует законам в реальности, но требует безусловного принятия их всеми остальными и всегда следует законам во внешних, публичных своих проявлениях. Власть всегда строго формальна. Таким образом формализм власти находит отражение в формализме и ритуалах своего концептуального воплощения.

Согласитесь, получилось весьма точное соответствие. Впрочем, мы далеко не первые пришли к таким выводам. Виктор Пелевин довольно подробно рассмотрел отдельные аспекты этого феномена в любопытнейшем романе "Empire «V»". К нашей чести можно сказать, что мы подошли несколько с другой стороны к этому вопросу. И опираясь на эти вновь приобретенные представления посмотреть какой-нибудь вновь снятый фильм про вампиров будет довольно занимательно!

И стоит понимать такую вещь, что поверхностное знание, которое мы получили об архетипе Власти, вовсе не освобождает нас самих от него. Загляните в себя. Также, как и на экранах кинотеатров, вы увидете массу интересного.

А далее - оборотни и зомби...